Парамедик "Атеистка": "Заметила, что, спасая раненого, приговариваю: "Боже, сделай так, чтоб он не умер…"

27-летняя киевлянка Елена, оставив любимую профессию искусствоведа, записалась сестрой милосердия в добровольческий батальон. Когда девушка бросилась на помощь к бойцу, ее грудь насквозь пробил осколок снаряда.

Женщины на войне — это отдельная, очень героическая и в то же время трогательная до слез страница истории боевых действий на Донбассе. Они идут воевать, потому что хотят помогать мужчинам, поддерживать их, спасать. Словом, быть на передовой надежным тылом. А получается, что зачастую сами подают сильному полу пример мужества и выдержки, становятся для побратимов воплощением того, ради чего и стоит сражаться с оккупантами: родного дома, мамы, жены и детей. Женщин никто не заставляет идти на войну. Однако те, кто рискнул отправиться на фронт, — самые идейные и сознательные воины. Даже своему страху, каким бы сильным он ни был, не позволяют вырваться наружу.

Лена — типичная домашняя девочка. Отлично училась в школе, в свободное время вышивала крестиком рушники и картины. Больше всего любила кошечек. Единственное, что выделяло ее среди тихих одноклассниц, — это обостренное чувство справедливости. Ленка, как коршун, обязательно бросалась на защиту всех обиженных. Потому и ходила еще школьницей на «оранжевый» Майдан, накинув на плечи жовто-блакитный флаг.

Она мечтала стать врачом, но поступила в педагогический институт имени Драгоманова сразу на две специальности — философию и культурологию. Когда Революция достоинства только разгоралась, Лена уже успела закончить институт, устроиться работать искусствоведом. События на Майдане настолько ее потрясли, что утром 19 января она пришла на улицу Грушевского, где возводились баррикады. И осталась там. Встать рядом с отчаянными парнями ей, конечно, никто не позволил. Но фотографировать каждую минуту этой неравной борьбы девушке удавалось. А еще она готовила еду для майдановцев, помогала перевязывать раненых в здании «Украинского дома». Лена, похоже, и сама не поняла, каким образом превратилась из тихони в безоглядного храбреца. Кажется, это случилось именно на Институтской, когда оттуда понесли первых погибших. У девушки не было ни пластмассовой каски, ни хотя бы деревянного щита, но она рванула вверх по улице, зажав в руках фотоаппарат и слыша, как свистят пули над головой. Какой-то мужчина лет сорока буквально отшвырнул отчаянную девчонку с дороги в укрытие: «Туда нельзя, там стреляют!» И она впервые в жизни соврала, закричав: «Мне можно, я пресса!» К счастью, в самое опасное место ее не пустили.

Когда началась война, Лена не сказала родителям, что отправляется на передовую. Пройдя медицинские курсы, сообщила, что будет работать на учебной базе батальона под Днепропетровском. Там действительно формировалась медицинская служба, в которой очень не хватало персонала. Став парамедиком с позывным «Атеистка», Лена сразу попала в Пески, где перемирием и не пахло. Ежечасно поселок обстреливали из артиллерии. В медпункт, расположенный в подвале жилого дома, постоянно приносили раненых. Девушке с первой минуты пришлось подтверждать теоретические знания практическими навыками: ставить капельницы, делать уколы и перевязки.

Однажды в медпункт прибежал встревоженный боец: «Снаряд попал в дом, где держали оборону наши ребята, стены рухнули, все остались под завалом!» Лена с бойцом помчались к этому дому, не обращая внимания на обстрел. По международным нормам, такая зона называется красной, в ней медики могут оказывать только самую неотложную помощь, например, останавливать сильное кровотечение. А потом раненого следует перенести в более безопасную желтую зону, где проводятся другие процедуры. Но рухнувший вместе с крышей дом был сплошной красной зоной: над ним продолжали свистеть снаряды и пули, а из-под груды шифера и кирпичей доносились стоны солдат. Забыв о больной спине, Лена вместе с бойцами и медиками растаскивала завалы, до крови обдирая пальцы на руках. Ждать, пока закончится бомбежка, не имело смысла. Нужно было спасать людей.

— Двое ребят, которых мы сразу нашли, были уже мертвы, — сквозь слезы вспоминает девушка. — Потом я откопала парня, у которого был открытый перелом ноги и много других ран. Сделала ему противошоковый укол, наложила жгут и вдруг заметила, что все это время приговариваю про себя: «Боже, сделай так, чтобы он не умер…» Другого бойца с черепно-мозговой травмой мы вынесли на носилках в безопасное место, куда уже прибыла санитарная машина. С тем парнем, Лешкой, у которого был перелом ноги, я потом встретилась в одной палате днепропетровской больницы имени Мечникова. Мы раньше даже знакомы не были, но так обрадовались друг другу!

Сколько раненых она спасла, вытащила из-под огня, Лена не считала. «Человек пятьдесят, может? — пожимает плечами. — Но я же была не одна, мы вместе оказывали помощь, клали на носилки, несли, тащили на брезенте». В конце февраля их медицинскую бригаду перебросили в другое место, где тоже были очень нужны парамедики. В день, когда ее ранили, девушка не успела надеть бронежилет, и осколок разорвавшегося неподалеку снаряда вошел ей в грудь с правой стороны и вышел сзади, раздробив лопатку. К счастью, Лену быстро доставили в ближайший госпиталь и прооперировали. А потом переправили в Днепропетровскую больницу имени Мечникова, которая стала сегодня буквально форпостом по спасению самых тяжелых раненых.

Друг Лены Артем Скоропадский, узнав, что девушка ранена, написал на своей страничке в соцсети: «Она никогда не скрывала, что не верит в Бога. В свой последний приезд на передовую я спросил Лену, не страшно ли ей на войне? Она немного подумала и ответила как-то осторожно: «За себя не очень боишься. Намного страшнее, когда ты не успеваешь помочь человеку, который в этом нуждается».

Автор статьи:
Наталья Гармаш

Цзя Хаикса и Цзя Вэньци — одни из самых трудолюбивых людей в мире. Один из них слепой от рождения, а у другого ампутированы обе руки. Однако, несмотря на это и свой солидный возраст, за 12 лет они вместе посадили более 10000 деревьев.

Господа Хаикса и Вэньци познакомились более 10 лет назад, когда оба искали работу. Хаикса вспоминает момент, когда однажды его сын пришел домой и сказал: «Отец, я видел, как другой мальчик чистил апельсин. Он так вкусно пах, что мне показалось, что я даже попробовал его!» Тогда Цзя понял, что не может больше просто так сидеть и должен найти деньги.

Два друга взялись за большое дело — защиту деревни от наводнения. Они бесплатно арендовали участок вдоль реки и стали сажать там деревья.

Каждый день в 7 утра они уходят из дома, вооружившись молотком и железным прутом. Денег на саженцы у друзей нет, поэтому для посадки они вручную собирают черенки, что, учитывая их возможности, не так-то легко.

Пока Хаикса собирает колышки, Вэньци заботится о поливе. «Я — его руки, — говорит Хаикса, — он — мои глаза. Мы хорошие партнеры».

Так вдоль берега реки стараниями друзей появились тысячи осин и ив, куда теперь каждую весну прилетают птицы. «Кое-что у нас действительно получилось», — признает Цзя Хаикса. «Мы твердо стоим на своих ногах, — добавляет Вэньци. — Хотя мы и едим одни лишь булочки, в наших сердцах царит мир».

21-летняя киевлянка спасла десятки жизней, вывезя из Дебальцево мам с детьми

«Детей сажала между собой и водителем, накрывала их бронежилетом и про себя всю дорогу приговаривала: «Только бы не бахнуло, только бы не бахнуло», — рассказывает Юлия Кириллова (на фото), которая за неделю спасла десятки жизней, вывезя мам с детьми из Дебальцево. В конце января бои за этот железнодорожный узел активизировались. Город, где очень много разрушений, продолжали поливать огнем из разных установок, равно как и единственную дорогу, ведущую сюда из Артемовска. Многие машины и автобусы, вывозившие мирных жителей, были обстреляны. Юле и водителям, которые отважно вызвались ее сопровождать, повезло: им удалось проскочить. «Страшно ли мне было снова выезжать из мирного Артемовска в разбитый Дебальцево? — переспрашивает волонтер благотворительного фонда «Волонтерська сотня «Україна — Світ». — Жутко. Но перед глазами стояли сырые, грязные, душные помещения, в которых на головы сыпется штукатурка. Это и заставляло ехать за детьми, ведь там просто невозможно находиться».

— Знаете, о чем я еще думала, когда мы на скорости не менее ста километров мчались по разбитой дороге, подпрыгивая на ухабах? — говорит Юлия тихим голосом. — Если нашу машину накроют «Грады» или обстреляют из кустов, пусть останется неповрежденным лицо — ну, чтобы красивой домой привезли, к родителям.

С Юлией мы познакомились благодаря социальным сетям. Юля, студентка юридического факультета Университета современных знаний, не ждала чьих-то распоряжений и приказов, ей не нужно было объяснять, что делать, — она просто отправилась спасать людей.

— В Дебальцево я увидела, как из одного подвала вышли бабушка с внуком. Заглянула в помещение, где последние три недели жил этот мальчик вместе с родными, и была шокирована — условия там просто ужасные. На полу — матрасы, на которых вповалку лежали и старики, и малыши, всюду грязь и сырость. Эта бабушка сразу же согласилась на мое предложение уехать в Артемовск. Так как в машине было еще место, мы просто медленно двигались по улице и сигналили. Если кто-то выходил, я говорила: вывозим мам с детьми. Кто-то соглашался ехать, кто-то — нет. Одну 22-летнюю девушку и ее трехлетнего брата не отпустил отец. Какая-то тетка кричала: «Нас хотят повывозить, депортировать, как татар, а наши дома занять». У меня не было времени вступать с такими людьми в объяснения, рассказывать, что для спокойной жизни имею все необходимое, отличный дом, но почему-то мчусь сюда, пытаясь помочь по мере своих сил. Еще меня поразили слова одной бабушки, которая начала на нас нападать: «Украинские войска никак не отойдут, поэтому бедные «дээнэровцы» и вынуждены обстреливать наши дома…»

— Сколько людей вы вывезли?

— Возвращались в Дебальцево четыре раза. Ездили двумя машинами. Сколько человек каждый раз увозили, точно не скажу. Помню, что с нами согласились ехать шесть молодых женщин, а детей было в два раза больше. Какая-то мама с тремя малышами еще и соседского забрала. Знаете, когда мы приехали в Краматорск, лишь одна женщина сказала на прощание: «Спасибо, что рискуете и спасаете нас…»

— Под обстрелы попадали?

— Когда находились в городе, его постоянно бомбили. Снаряды рвались где-то неподалеку. Так как нас с водителем сопровождали бойцы, они оценивали ситуацию, рассказали, что между залпами «Града» есть полтора часа, в течение которых можно проскочить, так как в это время машина уезжает зарядиться. На самом деле между Артемовском и Дебальцево практически нет дороги, все разрушено, перерыто взрывами. В Краматорске мы попытались договориться с водителями автобусов, чтобы они отправились за людьми. Все отказывались. Однако через несколько дней после того, как я побывала в Дебальцево, они все же отправились за жителями города, вывезли несколько сот человек. А в то же время так называемая «ДНР» направила за людьми свой транспорт, но согласились ехать всего несколько человек.

— Как малыши вели себя по дороге?

— Плакали. Пытаясь успокоить, давала им конфеты — мы же всегда везем бойцам сладости. Это немного отвлекало детей. Но затем они жаловались на укачивание. В общем, после первого рейса мы запаслись еще и пакетами.

— Ваши родители знают, что вы бываете в зоне АТО?

— Нет. Они прочтут эту статью и будут меня ругать.

Автор статьи:

Виолетта Киртока

Встречи с этой женщиной я ждала долго – у нее очень напряженный ритм жизни. Моя собеседница – Елена Александровна Гуменюк-Торган, вдова Александра Леонидовича Гуменюка, погибшего полгода назад, и мать троих сыновей. А еще она заботится о батальоне «Киевская Русь», созданном ее мужем.

Как найти силы жить дальше? Успевать заботиться не только о собственных детях, но и «детях Бати» – бойцах батальона «Киевская Русь?» С ответа на эти вопросы и началась наша беседа.

– Мы считаем, что папа в командировке, спрятались за этим. Так меньше травмируется психика детей. Наш папа часто уезжал, поэтому его отсутствие было для них привычным. Теперь я сама езжу в зону АТО, детям об этом не говорю. Знаю ситуацию, настроения, потребности людей, оставшихся там. Почему у нас происходит подобное? Многое надо менять, и не только в нашем руководстве, а и в сознании людей. Каждый должен сделать все, чтобы война не пришла в его дом. А это возможно, только если будем действовать все вместе, а не 10-20 процентов населения страны. Мы должны понять, как мы хотим жить: как раньше или по-другому?

– Подаренный семье автомобиль вы отдали бойцам.

– Да, он нужнее нашему 11 батальону. Я ездила общественным транспортом и буду это делать дальше. Когда представители власти будут ездить в метро, маршрутках, они будут знать потребности людей, они должны знать потребности людей! Я считаю, что брать во власть чиновников нужно после знакомства с краем, где прошло их детство: в каком состоянии детский сад, школа, дом, село, где они родились. Узнать, как они относятся к учителям, которые их учили. Тогда у нас будет нормальное государство. Если они ничего не сделал для малой родины, то бесполезно заявлять с высокой трибуны, что сделают что-то для всей страны. Пока они у себя дома не наведут порядок – порядка не будет нигде.

– А как Александр Леонидович заботился о потребностях других?

– Александр Леонидович - восхитительный человек, который решал все проблемы. Мы познакомились, когда ему было 30 лет. Я чувствовала себя, как за каменной стеной, хотя вышла не за деньги и звания. Он был старшим лейтенантом, потому что поздно поступил в Рязанское ВВДКУ – после срочной службы в армии и двух курсов института. Во время распада СССР служил в Прибалтике. Их часть должна была разгонять демонстрацию возле телебашни. Он отказался выполнять приказ и избивать мирное население, уволился по собственному желанию. Командир с уважением отнесся к его поступку, ведь сам сказать «нет» не смог. По прибытию в Украину Саша пытался восстановиться на службе, писал разным начальникам и министру. Но было сокращение, и его никуда не брали. И только обращение к президенту Л. М. Кравчуку помогло вернуться в строй.

К солдатам он относился, как к своим детям. Родители призывников лично просили взять их детей в 28 учебный батальон, командиром которого он стал. Ребята после службы под руководством Александра Леонидовича шли работать, в основном, в правоохранительные органы, спецподразделения. Поэтому Саша, когда начался Майдан, не взял в руки оружие, а стал между ними. С одной стороны были его бывшие курсанты, а с другой – друзья и единомышленники. Когда однажды пришел с рассеченной головой, то на вопрос: « Кто?» ответил: «Не знаю. Или с той, или с этой стороны, но главное, чтобы они не поубивали друг друга». Этими словами он показал свое отношение к событиям. Он не был ни за ту власть, ни за эту – он был против конфликта и убийств.

– Что же побудило Александра Леонидовича создать «Киевскую Русь?»

– Он создал 11 батальон теробороны, так как знал, что нужно действовать очень быстро, иначе будет большое военное противостояние. Когда произошел захват Славянска, то по хронике событий видно, что там не было такого количества жертв с обеих сторон – он старался сохранить жизнь и тем, и другим. Если же Путин объявил его своим врагом, и Стрелков выполнил приказ Путина – пусть это останется на его совести. Можно спросить сослуживцев Стрелкова, какого они мнения о нем, и правильно ли он сделал, убив моего мужа. Может быть, надо было сесть за стол переговоров и решить это все? А если бы сразу стали на границе с Россией, не было бы конфликта такого масштаба. А так время было упущено.

– Каким ему виделось будущее Украины?

– Он считал, что Украина не должна играть в чью-то пользу – Европы или России. Она – центр, и должна быть между ними. Да, ближе, конечно, к Европе, так как люди избрали европейские ценности. Не хотели, чтобы избивали детей, насиловали, как во Врадиевке. Мы с Сашей тоже столкнулись с коррупцией, когда хотели построить социальное жилье для военнослужащих. А ему сказали, чтобы не лез не в свой карман.

– А каким он был отцом, не случайно же его позывной «Батя?»

– Папа был богом. Все выполнялось без обсуждения, потому что он десять раз все обдумает, прежде чем принять решение. В казачьих лагерях, во время отпуска, занимался с детьми со всей страны ориентированием, боевыми искусствами, контактным боем. Он был уникальным: с огромной любовью относился к народному творчеству. Наши дети ходили не просто на хор, а изучали украинский фольклор, так как ребенок должен узнавать историю своей страны не только в классе, а через народные традиции. Отец каждому сыну подарил вышиванку, узор на которой соответствует имени и времени рождения. В этом году, хотя Саша был на фронте, мы с детьми ездили в лагерь, так как я убеждена, что с мальчиками должны заниматься мужчины.

– Помог ли вам кто-то за это время?

– Спасибо бизнесменам из Днепропетровска, благодаря им я продвинулась в ремонте. А сделать нужно было многое: электрику, отопление, пол. Одно рекламное агентство закупило ламинат и кафель. Предприниматель из Киева помог с техникой для кухни. Обладминистрация предоставила стройматериалы, батареи, сельский совет оказал материальную помошь. Помогали и простые люди. Я всем признательна за помощь и поддержку, хотелось бы назвать этих людей, но они не хотят публичности.

– Как вам удается решать проблемы, ведь теперь вы занимаетесь абсолютно всем?

– Трудно все успеть, ведь у детей каждый день занятия: уроки по курсу средней школы, музыкальная школа, китайский язык. Например, в среду у нас очень большая загруженность, а комиссия ЛКК в Ирпене только по средам. И в собес тоже нужно попасть в этот день. Везде очереди, если не хватает какого-то документа, приходится все повторять через неделю. У меня один ребенок – инвалид, и чтобы оформить ему пенсию, я вынуждена несколько раз проходить эту волокиту. А потом еще ждать начисления (последний раз – два месяца).

– Ваши дети проходят обучение на дому. Сложно ли организовать учебу?

– Я стараюсь не терять ни минуты: пока кто-то на занятиях по музыке, с другими учу уроки. Очень помогает нам учитель украинского языка, а вот с учителем по математике проблема – нынешнего не устраивает цена. Сама я уже с такой степенью сложности предмета не справлюсь.

– Елена Александровна, а помощь по присмотру за детьми согласились бы принять?

– Не откажусь, если кто-то, кого я хорошо знаю, станет возить детей в музыкальную школу – у меня бы освободилось время для домашних дел. А в сентябре мне выходить на службу: осталось три года до пенсии, мне надо их доработать. Так что такая помощь была бы кстати.

– А хотели бы на лето отправить мальчишек в лагерь?

– Конечно, но при условии, что это будет связано с обучением (желательно английскому языку). Считаю, что летом дети тоже должны узнавать что-то новое. Прошлым летом они обучались резьбе по дереву, фехтованию. В Мамаевой слободе занимались уходом за лошадьми – общаться с животными надо уметь с детства.

– Как нагрузки такие выдерживаете? Где берете силы?

– Жизнь меня никогда не баловала, я привыкла. Когда родились дети, мы ютились в десятиметровой комнатушке в общежитии, я спала по 2-3 часа в сутки. Квартиру выбивали со скандалами, нам отказывали на уровне министра обороны, мы грозились дойти до Европейского суда. Когда ее получили, детям было по два с половиной года: первый этаж, холодно так, что зимой в ванной лед намерзал. Чтобы как-то выжить и отремонтировать квартиру, Саше пришлось уйти из армии – денег ведь не было, одни долги. Вскоре стали болеть дети. Особенно сильно Максим – ветрянка дала осложнение на почки. Два года (2007-2009 гг.) я с детьми жила в больнице. Представляете? Огромнейшая благодарность заведующей отделением детской больницы в Боярке Ковальчук Татьяне, которая пошла нам навстречу и разрешила быть всем вместе.

А когда дети подросли, и мы решили делать ремонт, начался Майдан, а потом война. Я осталась одна и снова вернулась к режиму четырехчасового сна. Значит, судьба у меня такая…

Елена Александровна замолкает, взгляд становится грустным. Но отчаяние или безнадежность в нем не скользят – чувствуется спокойная уверенность женщины, привыкшей с честью выдерживать удары судьбы. Мы прощаемся, она торопится по делам. Я ухожу, восхищаясь силой ее духа, стойкостью и способностью жертвовать собой. Она действительно уникальна: такая самоотреченная забота о детях (причем это не сводится к «одеть-накормить», воспитание основано на развитии личности каждого), масса повседневных дел (да еще и ремонт квартиры), поездки в зону АТО и создание фонда помощи батальону им. Александра Гуменюка! Воистину, надо иметь бесконечное море любви к людям в своем сердце, чтобы так беззаветно отдавать себя другим. Как она все успевает? Мне очень хочется, чтобы нашлись люди, которые помогли бы устроить на лето мальчиков в лагерь, а Елену Александровну в санаторий. Ведь таких людей надо беречь!

P. S. На следующий день Елена Александровна была в эфире канала «1+1», где рассказала о своей волонтерской деятельности. В конце она поделилась радостной историей о встрече освобожденного из плена сына с отцом. В этот момент у нее в глазах было столько любви и счастья, что стало понятно: именно таких женщин увековечивали на полотнах великие мастера.

Автор статьи:

Ирина Семенова

Как определить способность человекам к подвигу? Чем измерить? Могли ли мы год назад представить, что страшные бои, о которых в детстве читали в книжках о войне, будут ужасающей реальностью? Что наши мужчины, проигрывающие на фоне заморских женихов, станут для украинок эталоном надежности и мужества? Что из слесарей, водителей, бизнесменов и инженеров они превратятся в Героев?

Николай Николаевич Балакшей – «Утес». В мирной жизни, казалось бы, обычный человек: школа, университет, своя небольшая мастерская по ремонту автомобилей, забота о семье и родителях. Вот только обостренное чувство справедливости и любовь к свободе были столь сильны, что привели его на Майдан, а потом в батальон «Донбасс». Он продал бизнес, отдал деньги на потребности батальона и стал «Утесом» – так называется крупнокалиберный пулемет.

И началась жизнь, в которой каждый день мог стать последним. Ситуации были разные: и за вражеским танком, который прятался после нанесения ударов, охотились, и атаку на школу, в которой отряд дислоцировался, отражали. Задача гранатометчика – расчистить дорогу и прикрыть фланги, чтобы никто не подошел. Брали Попасное, Лисичанск.

«Утес был хорошим стратегом, вел себя не как боевая единица, которая выполняет только свою задачу, а видел картину боя в целом, мог все детально спланировать и разработать. Ему бы взводом командовать!» – говорит о Николае «Испанец», его боевой товарищ.

«Две недели «Утес» заменял командира взвода. Пристально следил за порядком, внешним видом бойцов. Со всеми общался на «вы», очень воспитанный и порядочный человек», – так отзывается о побратиме боец с позывным «Странник».

Его мужеством восхищался «Лермонтов», командир и друг:

«Уже будучи раненным в Иловайске, Утес отказался выходить из боя, и четверо суток сражался. Это говорит о многом. Он знал, на что идет. Я его предупредил, что мы не выйдем и погибнем. Но он остался».

А родные не знали ничего до августа. И только накануне событий под Иловайском Николай поставил их в известность. 29 августа 2014 года в телефонном разговоре он сказал: «Я не сдамся!» – это были последние слова, которые они услышали. Николай пропал без вести в бойне, устроенной российскими войсками. И лишь в январе экспертиза ДНК помогла установить его личность. Он был похоронен в Днепропетровске как неизвестный солдат. А теперь стал известен как Герой, который не отступил, прикрыл, отдал все…

Лермонтов поделился своими размышлениями по этому поводу: «Он продал свой бизнес, и все деньги перечислил «Донбассу». Дочке сейчас необходимо лечение глаза, но денег не хватает. Нацгвардия и батальон, несмотря на мои просьбы, отказались предоставлять транспорт на похороны. С почетным караулом, насколько я знаю, тоже были проблемы. Мои два представления о награждении «Утеса» командование отказалось подписывать без объяснения причин. Выплату материальной компенсации родственникам погибшего батальон также не осуществил. Поэтому я принял решение написать рапорт об увольнении. Для меня не существует больше ни Нацгвардии, ни МВД. Они пустое место. Я не прощаю признаков неуважения к моим бойцам».

Слово «утес» в первом значении – высокая скала. Вот такой скалой, способной защитить Украину, и стал «Утес» – Николай Николаевич Балакшей.

Давайте все вместе позаботимся о его близких, о родных еще многих сыновей Украины, которые сумели стать горой за свою страну!

По данным УВКБ ООН, на 9 января 2015 года в Украине насчитывается более 650 000 внутренне перемещенных лиц. Первыми переселенцами стали крымчане, которые после аннексии Крыма переехали на материковую Украину. Чуть позже из родных населенных пунктов после начала АТО стали выезжать жители Донбасса. Переселенцы сталкиваются с множеством трудностей - отсутствием жилья, проблемами с трудоустройством и оформлением документов. Чаще их проблемы ложатся на плечи волонтерских организаций или международных доноров. Фотопроект "12 историй, которые Вам стоит услышать", рассказывает истории украинцев из Крыма и Востока Украины, которые вынуждены были покинуть родные дома. Они не добрые и не хорошие, не сильные, но и не слабые - не стоит вешать ярлыки.Они прежде всего люди...Люди, которые хотят окончания войны и вернуться домой. Услышьте их.

АЙРИЯ АДЖИОСМАНОВА,
59 ЛЕТ, ЕВПАТОРИЯ
Остановились в местопоселении компактного типа в Межигорье.

Я вела мирную размеренную жизнь в Евпатории: семья, дом, планы на будущее. Когда началась оккупация Крыма российскими войсками, пришлось все бросать и выезжать из родного города. Мы даже не обсуждали «ехать или нет», просто не смогли бы жить в условиях вражеского режима.
В голове звучало множество вопросов: куда мы едем, что с нами будет, как скоро мы вернемся домой? Мы не могли на них ответить. Мы жили одним днем и верили в то, что вскоре события поутихнут и мы вернемся в родной дом.
До сих пор верим.

Пришлось тяжело – я понимаю теперь, что значит "начинать жизнь с чистого листа". С тех пор, как мы переехали, сменили уже 9 мест жительств – кочевали по хостелам, на Майдане какое-то время жили. Бывало всякое... Киев нам близок очень как город, здесь люди другие – добрые, открытые, улыбчивые.
Сейчас живем здесь вот, в местопоселении компактного типа. У нас нет горячей воды, отопления, но мы вместе и мы живы. Сдружились с товарищами "по несчастью", в гости друг к другу ходим – с этажа на этаж. В Киев практически не выезжаем – дорого очень, да и добираться тяжело.
Мужчины, конечно, ездят на работу, а мы здесь за детьми присматриваем.

Я не знаю, что с нами будет. Я не знаю, где мы будем завтра. Вот сидим здесь по комнатам и ждем. И стыдно даже спрашивать: "А когда займетесь нашим вопросом, что с нами завтра будет?". Знаем ведь, что идет война и есть проблемы важнее.
Верим, что Крым вернут Украине... Иначе и быть не может.

 

ВЛАДИМИР И ДИАНА РОДИКОВЫ,
38 И 39 ЛЕТ, МАКЕЕВКА
Проживают при Международной благотворительной фундации "Отчий дом" в селе Петровское (Киевская область).

Воспитывают 10 детей: 5 своих, 5 приемных. Создали своими силами детский дом семейного типа в Макеевка.

Как видите, у нас очень большая семья.

До всех событий мы с женой строили планы и хлопотали по хозяйству. У нас был дом, просторный земельный участок, бассейн, кот и собака – наши дети мирно играли на площадке и наслаждались детством. Не все бывало гладко, но это жизнь.
Чего только стоят воспоминания о том, сколько кругов ада нам пришлось пройти, чтобы открыть детский дом семейного типа. Но мы были непреклонны и добились своего.
А потом начались военные действия.

Мы сначала даже не думали, что все настолько серьезно. Поняли же, что "все пропало", когда новообьявленные власти ДНР заявили, что детей из домов семейного типа можно вывозить только на территорию России.
Мы не могли с этим мириться. Все слишком далеко зашло.

Я сказал семье, чтобы собирались, брали самое необходимое – выезжаем максимум на месяц, пока ситуация не стабилизируется.

Как нам сейчас живется? Мы получили грант от УВКБ ООН, теперь у нас есть самые необходимые для жизни вещи... Некоторые вещи удалось перевезти из родного города благодаря нашему другу.

Приятно, что наша проблема не осталась "за бортом" – нам многие люди помогают, за что мы очень благодарны. В свою очередь и сами не сидим, сложа руки – да и сложно сидеть, когда у тебя 10 ребятишек есть просят.
Семья для меня – мощный вдохновитель. Все, что я делаю – для нее.

Многие родственники объявили нас "фашистами", "бандеровцами", отказались от нас. Мы не сердимся, мы живем по совести.

МАРИЯ СОРОКОУМОВА,
26 ЛЕТ, СЕВАСТОПОЛЬ
Проживает в санатории "Спутник", Пуща-Водица.

Севастополь – мой родной город. Я была счастливой мамой, управляла собственным небольшим кафе.

Моя история началась еще во время Майдана, когда в "горячие деньки" приехала в Киев – не могла оставаться в стороне. Летали коктейли Молотова на Грушевского, люди стучали по горящим бочкам. Я была в гуще событий и уже тогда ощущала, что все изменилось, навсегда и бесповоротно.

Вернувшись в родной город, поняла, что жить там стало невыносимо – Крым уже был оккупирован российскими войсками. Недолго думая я забрала детей и переехала в Киев.

Здесь пришлось совсем несладко, но я и не надеялась на распростертые объятия. Пока были деньги, я с двумя детьми снимала какую-никакую, но квартиру. Параллельно работала.

Очень скоро деньги закончились, и я поняла, что сама не справляюсь. Нам нужна была крыша над головой, вещи и еда. Только благодаря своей настойчивости мы оказались здесь в санатории. Стало немного проще...

Детей могу прокормить, да. Я не маленькая девочка, понимала, что будет трудно. И сейчас понимаю, что за свое счастье и счастье своих детей нужно бороться. Я буду делать все возможное для этого.

Меня не задевают все эти разговоры про "переселенцев" – я такой же человек, как и все.

И в первую очередь я мать.

«Герои не умирают» – сколько раз приходилось слышать эту фразу за последний год? Её легко говорить, пока ты сам не хоронишь друга, брата, сына, мужа…

Врач – профессия мирная, но иногда она становится одной из самых опасных. Потому что спасая жизни других, часто приходится жертвовать своей. Андрей Аболмасов, выходя на Майдан, был к этому готов. Он выдавал лекарства простуженным, выслушивал тех, кто был на грани нервного срыва, и знал, что если придется, он будет прикрывать других своим телом.
Пришлось. Когда началась бойня на Институтской, Андрей был там. Не ушёл, не сбежал, не поехал домой. Бросился на передовую: забирал раненых, выносил убитых. Без бронежилета, без щита, вооружённый лишь одним знанием – людей нельзя бросать в беде!

«Это не был протест, это была война», – говорят те, кто пережил те страшные дни. Андрей
выжил – и… не вернулся домой. Записался в батальон «Айдар». Как рассказывает его мама, сказал: «Я там нужнее. Это война, мама. И мы должны выстоять».

«У тебя ребёнок, семья!» – плакала мать.

«Ради них и иду, – ответил Андрей. – Мы не за Донбасс воюем, мы воюем за Украину. Вы что же думаете, они остановятся?»

Жаркое лето 2014-го Андрей провёл вместе с «айдаровцами» в Луганской области.

Бывали дни, когда он пропадал, не звонил, связи не было. Ловили новости, плача, читали про бои на востоке, молились. Потом звонил, смеялся, говорил, что всё в порядке, что он заговоренный, что ему не страшно. Страшно одно: что не сможет помочь всем, кому нужно. Не спасёт тех мальчишек, которых мог бы спасти. Но звонил – и у них отлегало от сердца. А потом позвонил уже не он…

«Тот день впечатался в память. Звонок с незнакомого телефона. Переспросили, кто у телефона, а потом сказали, что звонят от Андрея. Я, если честно, и не помню, что там дальше было – серая пелена перед глазами…»

А там был бой, растянувшийся на 11 дней. 12 августа «Айдар» отбил село Хрящеватое, день ушёл на зачистку от боевиков, но под вечер начался обстрел.

«Обстреливали нас из миномётов, – рассказывает побратим Андрея ещё с Майдана, Орест Каракевич. – В этот день у нас появились первые убитые и раненые. Часть нашей второй роты, в том числе и Андрей, закрепилась в доме, а на следующее утро, сразу после рассвета, террористы пошли в атаку. Два танка и российский спецназ. Остановили их ценой жизней. На следующий день нас начали обстреливать уже непрерывно – из САУ, танков, «градов», миномётов. Сепаратисты почему-то подумали, что наш дом был штабом. 17 августа мина попала прямо в наших парней. Андрей прикрыл своим телом двух побратимов. Спас. А сам не выжил».

Он считал себя заговорённым. Думал, что пока спасает других, с ним ничего не может случиться. И спасал до последнего, пока мог. Ценой своей жизни…

Жена Андрея, Жанна, держит в руках коробочку. В ней – орден «За мужество» третьей степени. На столе разложены фотографии: свадьба, детский утренник, Жанна с Андреем - счастливые, улыбающиеся. Остатки жизни, разорванной миной, осколки судьбы, разнесённой в клочья войной…

«Я не знаю, как теперь держаться, – говорит Жанна. – Но у меня ребёнок, мне придётся держаться. Другого выхода нет. И знаете, я понимаю, что у Андрея тоже другого выхода не было».

«Ради них и иду», – говорил Андрей. Ушёл. Спас. Не погиб. Потому что герои не умирают.

Автор статьи:
Ирина Коротич

В рамках роботи над проектом «Люди допомагають людям» я спілкувалася з жінками з Херсонської області, чиї чоловіки загинули в АТО. Дуже переживала: з чого почати розмову, як не заподіяти біль необережним запитанням? Але побоювання були марні: співрозмовниці - всі як одна - проявляли королівський спокій і незвичайну силу духу. Вони залишилися з маленькими дітьми на руках (двома, а то й трьома), але ніхто не скаржився на долю - їхні чоловіки не могли вчинити інакше. Захищаючи Україну, вони всі захищали, в першу чергу, свої сім'ї. 

Гідна захоплення мужність наших українок, з якою вони переносять біль втрати, піклуються про дітей, знаходять сили жити далі. І соромно за нашу державу, яка багатьом не надала обіцяних виплат. Тому давайте не залишимося байдужими до всіх членів сімей загиблих, підтримаємо їх теплом і турботою!

Спасибі Вам, наші непохитні Мадонни, за вміння створювати справжні Сім'ї й жертвувати найдорожчим! 

Дрожью передергивает тело,
Плачет сердца каждая струна,
Все в душе навек заледенело –
Ее мужа отняла война.

Тридцать – и вдова… да неужели
Счастье, что по жизни их вело,
Навсегда забрать у них сумело
Мелкое, ничтожное х..ло?

Возомнив себя владыкой мира –
Ни своих и ни чужих не жаль, -
Из экрана в каждую квартиру
Влезла эта ботоксная шваль.

А его холопы – вертухаи
Правят Крымом, отняли Донбасс,
Грабят, топчут, режут, убивают
Самых смелых, лучших среди нас.

Но орде уродов не осилить
Гордую, свободную страну,
Потому что вдовы Украины
Прокляли навеки их войну!

Автор статьи:

Ірина Семенова

Я все время вспоминаю Майдан. Его сумасшедшую энергетику, его прекрасных людей, его борьбу с собственными страхами, его обреченность и отреченность... 

Мы были там. Мы стояли рядом. Мы вдохновляли друг друга. Мы спасали друг друга. Мы кормили друг друга. Мы любили друг друга. И не боялись смерти. 

Я помню 23-25 февраля. Похороны и праздник. Бесконечную череду гробов под "Плине кача" и пьяную шумную молодежь, фотографирующуюся на обугленных улицах. Черные лица и молчание тех, кто тут был и лихорадочное возбуждение остальных. Боль и эйфорию. Молчание и речи...

Те, кто "был" - молчали. Не говорили пламенных текстов. Не строили планов. Не делили портфелей. Не считали бонусы. Они победили. Молча. Без пафоса. И через несколько месяцев затерялись в водовороте новых событий.

Мы оплачем погибших, пересчитаем оставшихся, встретимся "в мирной жизни". И вернемся в свою жизнь. К ошметкам семейных отношений. К заброшенным работам. К бывшим друзьям, которые не понимали и не поймут.

И начнем из пепла восстанавливать собственные жизни. Если сможем...

А ликование будет. И речи будут. И награды. И Большой Праздник Победы, на котором мы будем чужими. 

Но это там, далеко... А сегодня - падать нельзя, останавливаться нельзя, нельзя даже сбавить темп. 

Мы победим. Я не сомневаюсь в этом ни на секунду. У нас просто нет другого выхода. 

Господи, помоги нам...

Автор: Леся Литвинова